На днях исполнилось 45 лет с начала работы XX съезда КПСС. Впереди - 25 февраля - 45 лет со дня знаменитого доклада Хрущева "О культе личности и его последствиях". Дата хотя и не круглая, но заслуживает того,чтобы вновь напомнить об одном из самых значимых в истории страны партийных форумов.

Партийную оценку итогов XX съезда мы дали еще пять лед назад в соответствующем заявлении исполкома ЛО РПК. Высказанные в нем характеристики и суждения сохраняют свою действенность и поныне. Однако прошедшие пять лет показали, что не все уроки XX съезда поняты теми, кто сейчас называет себя "коммунистами", что болезнь "сталинщины" до сих пор не преодолена, и это делает наше сегодняшнее обращение к событиям 45-летней давности тем более актуальным.

То, что произошло в феврале 1956, - безусловная личная заслуга Хрущева, обусловленная не только объективными потребностями развития страны и мирового коммунистического движения, но и особенностями его характера, его биографии. В отличие от своих коллег по тогдашнему Президиуму ЦК КПСС в нем жил некий огонь "революции", идущий еще от первых послеоктябрьских лет, наивная, абсолютно ненаучная, но от этого не менее крепкая вера в реальность коммунизма уже сейчас, при его жизни(отсюда и утопическая Программа КПСС 1961 года, и многочисленные перестройки и перетряски, и желание "показать по телевизору последнего попа", "похоронить Америку" и т.п.). Плюс ко всему Хрущев не был ни "историческим"соратником Сталина как Молотов или Каганович, прошедшим все этапы внутрипартийной борьбы, "большой террор" и последующие "изгибы" сталинской политики, ни чистым продуктом сталинской кадровой политики как выросшие в сталинских канцеляриях Маленков или Шаталин. Именно эта "промежуточность" Хрущева, как и его склонность к публичности, сыграли свою роль в том, что все произошло именно так. Фактический отказ от сталинской политики осуществил отнюдь не он, это сделали еще в 1953 году Маленков и Берия. Но ни Маленков, ни Молотов, ни Каганович, ни кто бы то ни было еще из членов тогдашнего Президиума ЦК вряд ли бы смог с трибуны партсъезда вынести столь резкий приговор преступлениям "сталинщины".

Но в психологических особенностях Хрущева, в его тесной привязке к партийно-государственной бюрократии, частью которой он, несмотря на все свои личные качества, не мог не быть,к рылся и источник его слабости. Не имея возможности (в том числе и, исходя из образовательно-культурного уровня) дать марксистский, научный анализ того, что произошло с партией и страной, Никита Сергеевич сосредоточился на разоблачении отдельных преступлений сталинского режима, справедливо сделав ответственными за них Сталина и его ближайших подручных (сперва из НКВД/МГБ, затем из т.н. "антипартийной группы"), но не сформулировал классовой характеристики сталинского режима, не раскрыл его преступный, антирабочий и по сути своей контрреволюционный характер, да и не мог этого в тех условиях сделать.

Тем не менее заслуга доклада 25 февраля 1956 года в том, что он дал мощный толчок развитию критической марксистской мысли и у нас, и на Западе. Отсюда - прямая дорога к "меморандуму Тольятти", к итальянской и французской левой 70-х, к нынешней немецкой ПДС, к нашей "Марксистской платформе"...

Да и сейчас те пусть пока немногочисленные марксистские организации и группы, в том числе и входящие в ДРП, пытаясь создать современную левую партию, выступают с антисталинистских позиций. Стало быть, этот урок XX съезда среди них учтен. Что же до "партий" и "вождей", заявляющих о "переоценке роли Сталина", "его партийной реабилитации" или "объективном рассмотрении его совокупного творческого наследия", то свое место на российской политической сцене они определили сами - рядом со Сталиным. Туда им и дорога.

20 февраля 2001 г.

В. Соловейчик