В последнее время довольно часто приходится слышать, как во внутрипартийных и межпартийных спорах современных российских левых звучит термин "еврокоммунизм". Не претендуя на подробное рассмотрение этого сложного и многоуровневого явления в коммунистическом и рабочем движении прошлого века, хотелось бы рассказать о том, что послужило поводом для начала его организационного оформления. Процесс постепенного отхода компартий стран Западной Европы от практики безоговорочной поддержки "братских" правящих партий на востоке континента и создания новых, независимых от ЦК КПСС, консультативных структур, ставших отдалённым прообразом современной Европейской левой партии, длился не один год. Но стартовал этот процесс летом 1968 года, во время политического кризиса в Чехословакии, более известного как "Пражская весна".

Документы, связанные с деятельностью международного коммунистического движения тех дней, долгие годы находились в закрытых архивах. Их публикация, пусть и мизерным тиражом, на русском языке в 2010 году в двухтомнике ""Пражская весна" и международный кризис 1968 года" (М.: Международный фонд "Демократия") даёт возможность понять и оценить масштабы разногласий между КПСС и, прежде всего, Итальянской (ИКП) и Французской (ФКП) коммунистическими партиями. Партиями, ставшими организационным центром для всех тех сил в международном коммунистическом движении, кто начал после введения войск пяти государств-участников Организации Варшавского договора на территорию Чехословакии 21 августа 1968 года формировать "еврокоммунистическую повестку дня". В том же издании опубликовано и весьма содержательное исследование профессора Виктора Заславского, к сожалению, безвременно ушедшего из жизни, раскрывающего механизм принятия решений и внутренние дискуссии в тогдашнем руководстве ИКП, на сведения которого мы также будем опираться.

С избранием в январе 1968 года первым секретарём ЦК Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) Александра Дубчека в этой стране стартовал процесс экономических и политических реформ. Три месяца спустя Дубчек и его сторонники добились избрания нового состава президиума и секретариата ЦК КПЧ, появления на своих постах новых руководителей государства и правительства, принятия апрельским пленумом ЦК КПЧ "Программы действий". Ещё в марте была отменена цензура в СМИ, что в условиях отсутствия чёткой идейной линии у самого Дубчека и серьёзных разногласий в президиуме ЦК КПЧ привело к всплеску критических по отношению к политике СССР и двадцатилетней истории послевоенной Чехословакии публикаций. В обществе стали всё громче звучать голоса, требовавшие "ликвидации монополии коммунистов на власть", возврата к довоенной буржуазной республике, перехода к рыночной экономике, то есть всей той программы, которая была успешно реализована после "бархатной революции" ноября 1989 года. Реакция ЦК КПСС и его союзников была предсказуема и, с их точки зрения, логична и оправданна, что и привело к событиям 21 августа 1968 года.

По-иному смотрели на развитие событий в КПЧ и Чехословакии лидеры ИКП и ФКП. Ещё 29 марта 1968 года генеральный секретарь ИКП Луиджи Лонго опубликовал в центральном партийном печатном органе "Унита" статью, где чёрным по белому утверждал, что опыт КПЧ не просто "помогает борьбе рабочего класса и левых сил в капиталистических странах", но и даёт модель будущего обновления режимов в странах "реального социализма". Ожидать иного от тогдашних руководителей ИКП и ФКП было сложно. Старые коммунисты, бойцы испанских интербригад, активные участники антифашистского Сопротивления, прошедшие тюрьмы, подполье, лишения, уже долгие годы были уважаемыми парламентариями, считались "отцами-основателями" послевоенных республик, "опорами и гарантами" буржуазно-демократических свобод и, разумеется, в этом качестве находились под давлением общественного мнения, по преимуществу буржуазного, формируемого в капиталистическом обществе либеральными СМИ. Одной статьёй дело не ограничилось: в начале мая 1968 года Лонго посетил Прагу, а его заместитель Энрико Берлингуэр побывал в Будапеште. Оба визита выглядели как прямая и непосредственная демонстрация в поддержку "реформаторского курса" Дубчека и венгерского руководителя Яноша Кадара, только-только запустившего в своей стране экономическую реформу. Демонстрация удалась на славу, хотя взгляд опытного коминтерновца Лонго и заметил признаки "некоторого недоверия рабочего класса" к обещаниям Дубчека и "неуверенность в ориентации нового руководства" КПЧ.

По мере роста критики политики руководителей КПЧ со стороны ЦК КПСС и лидеров иных восточноевропейских государств, руководство ИКП и ФКП начало свою контригру. 17 июля 1968 года руководство ИКП предлагает себя в качестве посредников между Прагой и Москвой. В тот же день политбюро ЦК ФКП выдвигает идею проведения внеочередного "совещания коммунистических и рабочих партий европейских стран в связи с событиями в Чехословакии". С этим предложением, также поддержанным руководством ИКП, генеральный секретарь ЦК ФКП Вальдек Роше собирается ехать к Дубчеку. Впервые - специально отметим это! - две крупнейшие и наиболее влиятельные компартии Запада без предварительного совета с Москвой выдвинули инициативу такого рода, пусть формально и не противоречащую принципам международного коммунистического движения, предусматривающим равноправие всех участвующих в нём партий.

Реакция советской стороны была молниеносной. Уже на следующий день политбюро ЦК КПСС утвердило тексты ответов ЦК ФКП и ЦК ИКП, переданные товарищам Роше и Лонго через советских послов в Париже и Риме. В ответе, который совпосол должен был "срочно передать т. Роше до его отъезда в Чехословакию", говорилось, что "независимо от оценки вашего предложения по существу, оно крайне удивило нас", ибо "не было проведено согласования с руководством братских партий, и сообщение о Совещании было опубликовано информационным агентством в Париже". ЦК КПСС отверг эту идею, поскольку "существует опасность, что в настоящий момент предлагаемое Вами совещание может послужить не сплочению, а усилению расхождения между партиями". Тогда же совпосол в Риме должен был "срочно встретиться с т. Лонго и передать ему", что участвовать в планируемом Совещании "руководство КПСС и, как нам известно, руководства ряда братских партий других социалистических стран не имеют намерений... Должны сказать откровенно, что Ваша поддержка предложения французских товарищей явилась для нас неожиданной". Ещё через сутки Вальдека Роше проинформировали о том, что "та форма, в которой Ваша партия выступила с предложением о созыве Совещания европейских компартий, уже дала основание враждебной пропаганде заявлять, что ФКП фактически отмежёвывается от позиции социалистических стран". Завершалось же сообщение предупреждением о возможности "публично заявить о негативном отношении КПСС к созыву совещания". Лидерам ФКП и ИКП пришлось отступить.

В день вступления войск Организации Варшавского договора на территорию Чехословакии "на хозяйстве" в ЦК ИКП находился нынешний президент капиталистической Италии Джорджо Наполитано. Он и его коллеги выпустили первое официальное заявление, в котором выразили "серьёзное несогласие" с вводом войск, назвав его "необоснованным", высказали солидарность с "политикой обновления" Дубчека, не забыв при этом подчеркнуть "глубокую связь и братское и открытое отношение" к КПСС. Такая, с виду, двойственная позиция в условиях начавшегося фактического размежевания была вызвана одним важным обстоятельством: ИКП на тот момент находилась на первом месте среди компартий капиталистических стран по размерам нелегальных финансовых субсидий. Через два дня, 23 августа, все члены руководства и секретариата ИКП вернулись из отпусков. На заседании в Риме старые соратники Грамши и Тольятти выступили с небывало резкой критикой своих советских товарищей. Так, Умберто Террачини прямо заявил, что советская сторона совершила огромную ошибку, что он отныне отказывается идентифицировать социализм с политикой КПСС. Джанкарло Пайетта предложил пересмотреть отношение ИКП к советским субсидиям, чтобы иметь возможность проводить полностью самостоятельную политику. В том же духе выступали Джорджо Амендола и Энрико Берлингуэр. Лонго, как мог, маневрировал и стремился сгладить острые углы, призывая не рвать с КПСС и вернуться к старой формуле Тольятти "единство при сохранении различий". Он знал, что делал. Тот же Наполитано заявил на заседании 23 августа 1968 года, что местные руководители "почти единодушно" одобряют заявление о "серьёзных разногласиях" между ИКП и КПСС, в то время как рядовые коммунисты относятся к вводу войск в Чехословакию положительно.

О том же говорили и донесения советской внешней разведки: "Позиция ИКП в отношении событий в Чехословакии подвергается резкой критике со стороны значительной части членов партии, в частности, коммунистов с большим стажем и низового актива, особенно в рабочих и крестьянских организациях. Позицию руководства ИКП по чехословацкому вопросу поддерживает, в основном, партийная интеллигенция, актив федераций ИКП и студенческая молодёжь". О том же писали по итогам своих встреч с итальянскими коммунистами, в том числе депутатами парламента и членами руководства ИКП, и советские дипломаты: "Заметная часть депутатов-коммунистов считает, что со стороны руководства ИКП ведётся ревизия основных стратегических принципов... примерно половина первичных организаций высказалась против или поставила под сомнение позицию руководства, выработанную после 21 августа... Среди коммунистов распространено убеждение, что в основе нового курса лежат соображения конъюнктурного порядка, которые по существу ориентируют партию на социал-демократический путь".

Советское руководство использовало страх Лонго и его соратников перед угрозой раскола ИКП, причём, не исключено, что на стороне просоветской фракции оказалось бы большинство рядовых коммунистов. Попутно ЦК КПСС перекрыл и финансовый вентиль: прямые субсидии на 1969 год, предполагавшиеся в размере 7 миллионов долларов США, были понижены до 3,7 миллионов. Пригрозили заморозить и экономические контракты итальянских фирм с ведомствами СССР, заключаемые за определённый комиссионный процент при посредничестве ИКП. В этой ситуации руководство ИКП, несмотря на заявления Берлингуэра о возможности "политической борьбы с советскими товарищами", было вынуждено отступить. ЦК КПСС, в свою очередь, не был настроен на резкую полемику. Уже 20 сентября 1968 года Политбюро ЦК КПСС поручило "передать т. Лонго, что мы принимаем к сведению заявление т. Лонго о том, что руководство Итальянской компартии отклонило предложения компартий Австрии, Великобритании и Австралии о созыве конференции компартий Западной Европы по чехословацкому вопросу". Ещё раньше, 2 сентября, по примерно тем же основаниям, что и итальянские коллеги, пошёл на попятный ЦК ФКП. Руководящий орган французских коммунистов сообщил в ЦК КПСС о том, что "не намерен сейчас присоединяться или поддерживать инициативу такого рода, так как не думает, что многосторонняя встреча была бы в эти дни своевременна". В октябре 1968 года пошли на соглашение с ЦК КПСС и лидеры компартии Австрии.

Тем не менее, несмотря на временный компромисс, именно политический кризис 1968 года стал для западно-европейских коммунистов важной исходной точкой в их стремлении "найти третий путь", будто бы равноудалённый от буржуазных обществ "старого континента" и государств "реального социализма". Уже в июне 1969 года на Международном Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве Энрико Берлингуэр резко выступил, имея в виду уроки, извлечённые ИКП из чехословацких событий, за автономию партий внутри международного коммунистического движения и не стал подписывать многие положения предложенного проекта заключительного документа. Борьба за "автономию от Москвы" к 1972 году вылилась в попытку создания вместе с ФКП и другими европейскими компартиями "третьего центра международного коммунистического движения наряду с Москвой и Пекином". Идейной основой этих стремлений и стала идеология "еврокоммунизма", а фактически "исторического компромисса" некогда боровшихся за власть трудового народа пролетарских партий с окружающей капиталистической действительностью. Попытка, которая обрекла ИКП на политическое исчезновение, поставила на грань того же ФКП и иные компартии Запада. Попытка, которая, на мой взгляд, не имеет никаких перспектив в нынешней России.

18 июня 2012 г.

Владимир Соловейчик http://www.sensusnovus.ru/opinion/2012/06/18/13796.html