Rambler's Top100

РПК
Российская Партия Коммунистов

(Региональная Партия Коммунистов)
 
English
Deutsch

Коммунист Ленинграда

Советское Возрождение

 

Mail to Webmaster rpk@len.ru

Группа РПК
в Контакте

ЖЖ РПК

TopList

 

Класс не в себе

Возможно, этот текст покажется кому-то из наших читателей слишком абстрактным и слишком теоретическим. По сути, это не более, чем некоторые заметки, мысли, возникающие при наблюдении за нашей общественной дискуссией. Но именно поэтому нет смысла ждать, пока все эти мысли и идеи приобретут законченный и стройный вид, текст должен быть опубликован именно сейчас, когда эта дискуссия идет.

Проблема наших споров не только в тех позициях, которые мы занимаем, взглядах, которые отстаиваем и в аргументах, которые приводим. Проблема в самой методе, проблема в том, как и о чем мы пытаемся говорить. И, главное, в том - кто говорит и от чьего имени.

На написание этого текста меня подвигла статья Виктора Арсланова "Вопросы к современным левым", опубликованная совсем недавно в журнале "Скепсис". Автор этого текста - уважаемый исследователь истории марксизма, знаток трудов Дьердя Лукача, Михаила Лифшица и работ "Франкфуртской Школы" подробно разбирает аргументы сторонников Новороссии и её противников, после чего, не обнаружив прогрессивного и демократического движения ни там ни тут, приходит к выводу, что всё очень плохо, но надо непременно стремиться к "объединению русских трудящихся с украинцами против своих угнетателей, в равной мере как и против власти государственно-монополистического капитала в США, и против власти криминального капитала в России". Как это сделать и какими практическими шагами, тем более шагами политическими это "единство трудящихся" организовать, автор явно не знает, да его это и не очень волнует. Коль скоро ситуация получила принципиальную идеологическую оценку, про практические шаги пускай думают другие.

Беда лишь в том, что с высоты подобной обобщающе-философской позиции ЛЮБЫЕ практические шаги покажутся неправильными, поскольку для достижения подобного высокого и чистого идеала надо будет сперва пройти через грязное болото реальности.

Статья Арсланова в "Скепсисе" очень хорошо иллюстрирует неизлечимую болезнь российской левой интеллигенции, да и, пожалуй, в известной мере, всей не только отечественной левой.

Рассуждая о том, как оценивать события в Новороссии, автор пишет текст так, как будто речь идет о дискуссии историков, посвященной трактовке какого-то сложного вопроса ранней Античности или позднего Средневековья. Ход его мысли никоим образом не меняется от того, что события эти происходят прямо сейчас, и не где-то за тридевять земель, а практически в нашем же сегодняшнем обществе, с нашими соотечественниками и современниками.

Для Арсланова вопрос стоит исключительно о его собственном отношении к событиям, но отнюдь не о его месте в этих событиях; о том, как оценить тот или иной процесс, идущий совершенно помимо его воли, а не о том, как повлиять на этот процесс, какую роль он сам может и должен играть в этом процессе.

И весьма показательно, что наша интеллигенция иногда свысока, а иногда снисходительно оценивая предрассудки, ошибки и противоречия во взглядах и поступках обычных людей - тех самых "трудящихся", которых нужно, как мы знаем, объединить и куда-то, предположительно, направить, совершенно не задумывается о том, как она сама выглядит в глазах этих самых трудящихся, что она сделала или собирается сделать, чтобы заслужить их уважение, доверие или хотя бы просто вызвать их интерес. Нет, не интеллектуалы должны заслужить доверие масс, а сами массы каким-то образом должны заслужить одобрение интеллектуалов. Если же не получается, то тем хуже для масс.

Вполне понятно, что от философа или историка философии совершенно необязательно требовать политической позиции, но как раз в том-то и беда, что подобного рода рассуждения и определяют то, что у нас принято искренне выдавать за политическую позицию. Между тем для политика, в отличие от историка, вопрос о "прогрессивности" или "реакционности" данного процесса может формулироваться прежде всего как вопрос о том, что мы можем сделать, чтобы использовать данные события в интересах прогресса или, напротив, противодействовать надвигающейся реакции. Это вопросы совершенно практические и именно в контексте этой практики, исходя из её задач и возможностей, имеют смысл какие-либо оценки. Эти наши оценки, ясное дело, могут быть совершенно ошибочными. Но об этих ошибках как раз и будут судить историки. Точно также надо сознавать ограниченность наших возможностей и малость наших сил. Но опять же, сознавать эту ограниченность не для того, чтобы отказываться от действия, а для того, чтобы действовать эффективно, сообразно с имеющимися ресурсами, достигая, таким образом, максимально возможного эффекта.

Политический процесс идет не сам собой, вне и без нас, он касается нас самым непосредственным образом и мы являемся его участниками, даже если ничего не делаем. Занимая позицию пассивного наблюдателя, отдаваясь всецело интеллектуальному созерцанию, либо напротив, ставя себя в позицию никем не уполномоченного судьи, мы не только не снимаем с себя ответственности за происходящее, но, напротив, совершаем преступление перед историей.

Деградация идеологии левых и шире, общественного сознания, происходит в условиях вполне объективного процесса социальной деволюции и отражает этот процесс. Понятное дело, что неолиберальная реакция сопровождалась разрушением институтов социального государства, а зачастую и фундаментальных общественных ячеек демократии на низовом уровне, парализовав способность людей к эффективной самоорганизации. Экономической основной происходящего было уничтожение и реструктурирование промышленности, соответствующая перестройка научного и образовательного сообщества, расчленение и демонтаж сетей солидарности и кооперации даже профессионально-корпоративном уровне.

Но на социальном уровне это обернулось повсеместным деклассированием многомиллионных масс, причем это деклассирование приняло не форму обнищания, потери постоянного жилья и работы, как в прежние времена, но, напротив, происходило, зачастую, на фоне растущего индивидуального потребления. Деклассирование произошло в форме утраты миллионами людей определенности и осознанности своего социального статуса, распада горизонтальных связей, исчезновения тех отношений и правил, которые, собственно, и делали те или иные общественные группы солидарным и дееспособным целым. Иными словами, произошла деградация социальных отношений. Перефразируя Маркса, можно сказать, что "класс для себя" стал даже не в "классом в себе", а сделался "классом не в себе", оказавшись массой людей, способных отождествить себя с чужими интересами и идеологиями, нередко прямо враждебными их собственным объективным потребностям. В отличие от "класса в себе", который не осознает своих действительных интересов, нынешний "класс не в себе" как раз осознает чужие и даже противоположные интересы как свои собственные. Причем происходит это не от недостаточного доступа к культуре, как раньше, а наоборот, из-за того, что люди тонут в потоке культурного мусора, производство которого как раз и является одной из важнейших функций "информационного общества".

Очень легко наблюдать это на примере "пролетариев новой волны", продающих не только свою рабочую силу, но и свой интеллект, и даже свои личные качества на рынке труда. Несмотря на то (а отчасти и благодаря тому), что в сущности эксплуатация и отчуждение перешли на более глубинный, экзистенциальный уровень, эти люди не только не торопятся признать себя пролетариатом, но и готовы почувствовать себя кем угодно ещё - "новыми городскими слоями", "креативным классом", "продвинутой интеллигенцией", "хипстерами" и т. д., лишь бы только не признать, чем они являются на самом деле.

Соответственно и левая идеология претерпевает по ходу событий определенные изменения, опускаясь до уровня старого утопического социализма, отражающего порой самые противоречивые, отсталые и деструктивные формы нестабильного сознания. Однако деградация никогда не бывает полной и всеобщей, а реакция - тотальной. И это является, с точки зрения функционирования общественной идеологии, скорее проблемой, нежели основанием для оптимизма. Поскольку процессы социальной деградации переплетаются с сохраняющими свою инерцию процессами развития, одно может успешно выдаваться за другое, создавая в головах и на практике безнадежную путаницу. А накопленный идейный и теоретический опыт также перерабатывается в ходе реакции, становясь её материалом, также как любые стилистические, теоретические, философские концепции прошлого, перемешанные в окрошке постмодернизма, становятся частью его эклектических конструкций.

В результате, с одной стороны, самые примитивные формы утопического социализма или, наоборот, буржуазного радикализма, в борьбе с которыми, собственно, и формировался марксизм, успешно совмещаются с использованием марксистской или постмарксистской лексики, а зачастую и предъявляются нам как новейшая "левая идеология". С другой стороны, идеология вообще, любая идеология и любые формы якобы "политического" мышления и "дискурса" оказываются настолько оторванными от практики и главное от общественных потребностей, что само их существование становится очевидно вредным, а их носители превращаются в паразитов, которые воспроизводят себя за счет разрушения или деградации окружающей их среды.

И общие ссылки на приверженность социализму или абстрактно-банальная и повторяющаяся уже десятилетиями из текста в текст критика капитализма не дают нам ровным счетом ничего в плане практического преобразования общества.

Социализм является не воплощением абстрактного принципа, а итогом развития капитализма и практическим разрешением порожденных им противоречий. Соответственно социалистическая политика (и социальная трансформация) является отнюдь не попыткой воплотить в жизнь некую вневременную "справедливость", а реализацией реально существующих общественных потребностей, которые невозможно осуществить, не выходя за пределы экономической логики капитализма (даже если эта политика порой проводится ещё в рамках капиталистического общества). При этом общественные интересы и потребности гораздо шире, чем классовые интересы и потребности "пролетариата" (как бы мы ни трактовали это понятие), однако социальное положение этого класса объективно делает его интересы в наибольшей степени, среди всех других общественных классов, совпадающими с перспективами развития и освобождения человеческого общества в целом.

Социальное бытие современных трудящихся, увы, не соответствует готовым формулам нашей теоретической азбуки. И вовсе не потому, что азбука эта не верна, а именно потому, что с её помощью надо ещё научиться читать сложный и противоречивый "текст" общественной реальности XXI века. А прочитав его, начать действовать, совершая собственные поступки: сделать хоть что-то для практической организации движения. Потому что только участие в борьбе дает социальному классу то самое сознание, без которого любая теория остается бесполезной игрушкой бессмысленных интеллектуалов.

28 октября 2014 г.   Борис Кагарлицкий
http://rabkor.ru/opinion/2014/10/27/class-out-of-head

 



Все содержание (L) Copyleft 1998 - 2024