Так случилось, что в январе - феврале этого года мне случилось по весьма нерадостным поводам более тесно, чем это бывает при обычных поликлинических контактах, соприкоснуться с реалиями нашего сегодняшнего здравоохранения.

После 19 дней интенсивного лечения в ожоговом центре Военно-медицинской академии жена была выписана с рекомендацией продолжить процесс заживления поражённых участков кожи с помощью фурациллиновой мази. Её приготовляют по рецепту врача. И оказалось, что во всём Московском районе не осталось аптек с рецептурно-производственными отделами. Ответ, который я получал, бегая по называвшимся адресам, был всюду одинаков: нет средств для оплаты работы провизора. И только на Невском, в аптеке на углу с ул. Желябова (ныне Б. Конюшенная), удалось реализовать рецепт и получить мазь.

Меня самого угораздило очутиться (с рожистым воспалением) в городской больнице N 14 (ул. Косинова, 19, Кировский район). Претензий к врачам нет. Но условия, в которых оказываются попавшие в эту клинику больные, крайне далеки от нормальных. Мало того, что наволочки, одеяла, а часто и простыни должны приносить родственники, а лекарства и шприцы - покупать сами больные, так даже обычных градусников нет (например, в гнойно-хирургическом отделении), и врачи не знают хода температурной кривой лечащихся. Эти наблюдения попросту исключены из обычного лечебного регламента из-за нищенского существования больницы.

Вот только два штриха картины глубокого падения, на которое буржуазная контрреволюция 1991-93 гг. обрекла отечественное здравоохранение

И. Григорьев