Во-первых, к верующим себя относит подавляющее большинство граждан нашей страны (что и определяет актуальность этого вопроса), и декларативный обязательный атеизм, который провозглашают наши партии, их отпугивает от нас. Не говоря уже о том, что столь ревностное провозглашение атеистичности наших организаций и наша непримиримость в этом вопросе вселяют в огромное число верующих глубокое убеждение, что мы (как коммунисты, так и левые социалисты) снова обрушим жесточайшие репрессии на голову как служителей Церкви, так и рядовых адептов той или иной религии, начнём уничтожать храмы и церкви, препятствовать отправлению обрядов и т.д. и т.п. Мы, таким образом, сами обрекаем себя на положение меньшинства. Сторонники обязательного для членов партии атеизма могут указать на опыт большевиков. Мол, когда кризис капитализма окончательно возьмёт своё, люди отвернуться от религии и повернутся к нам, атеистам. Однако сейчас мы находимся в гораздо более сложной ситуации по сравнению с той, в которой приходилось действовать членам партии большевиков в далёком семнадцатом году. Тогда на революционную (и атеистическую) пропаганду работало то ужасное и нищенской положение, в котором находились трудящиеся. Собственно, оно в основном и революционизировало массы, а не пропаганда и агитация, которые просто удачно ложились на общий психологический настрой масс, находя, таким образом, живой отклик в их умах и сердцах.  Что ни говори, но отрицать то, что положение трудящихся сейчас стало на порядок лучше, чем в начале XX века, просто глупо. К тому же, в то далёкое время не было возможностей и свободы для такого религиозного выбора, какой имеется сейчас. Разочаровавшиеся в окружающем мире люди спокойно переходят в ислам, в буддизм, или вообще уходят в какую-либо секту, которых в последнее время расплодилось великое множество. Последнее, кстати, доказывает, что этот путь избирают куда чаще, чем путь полного отказа от религиозности и перехода в атеизм. Да и большевики составляли отнюдь не большинство населения, а победу свою они одержали в кровопролитной гражданской войне, в которой на стороне белых сражалось немалое число тех же трудящихся (преимущественно крестьян), верующих по своему мировоззрению. Нет. Жизнь сильно изменилась, надо меняться и нам.

Во-вторых, из тех 70%, которые составляют православные нашей страны, по разным оценкам лишь 10-20% являются воцерковлёнными. Остальные же лишь причисляют себя к православным, принципиально отвергая при этом атеизм. Они не посещают богослужения, не знают доктрин Церкви, не соблюдают обряды и так далее. Живут они фактически как атеисты, и взглядами на политику или социальные проблемы ничем от атеистов не отличаются. Тем не менее, если кто-то думает, что этих людей можно легко и просто превратить в атеистов, то он глубоко заблуждается. Их мировоззрение не системно, стереотипно, вопросами религии они зачастую не интересуются вообще, в принципе, не думают и не размышляют на эти темы. Они просто "знают", что они не атеисты, что атеизм - это не для них и что они - православные христиане. Переубедить можно того, кто пытается мыслить концептуально, кто стремится обосновать и доказать свои убеждения, кто стремится сделать из своего мировоззрения цельную и внутренне непротиворечивую систему взглядов. Этих же людей не переубедить никогда. Подсунь им агитационную атеистическую брошюру - и они вряд ли даже станут её читать. Зачем же идти таким сложным путём?  Их религиозность не способна причинить никакого вреда социалистической или коммунистической доктрине, ибо никак не проявляется на практике. В то же время, их полная безграмотность или низкая осведомлённость в религиозных вопросах вовсе не характеризует их как людей, не обладающих интеллектом или знаниями в других сферах. Ведь к этому типу относится большинство людей, нас окружающих: от профессоров до ассенизаторов.

Конечно, я полностью согласен с тем, что не нужно вплетать в идеологию элементы религиозного содержания. Там им, действительно, не место. Это, может быть, подходит консервативным и националистическим партиям, хотя и те в настоящее время своим идеологическим принципам стремятся придавать исключительно светское звучание, но уж точно не левым. В то же время, я считаю, что борьба с религиозным сознанием вообще не дело политических партий (в отличие от борьбы с клерикализмом), а дело специально созданных для этих целей атеистических организаций. Мы, социалисты и коммунисты, стремимся завоевать симпатии абсолютного большинства, мы боремся за установление власти трудящихся. Всех трудящихся, среди которых всегда было, есть и будет огромное число христиан и представителей других религий. Поэтому я не думаю, что нам нужно искусственно отделять от себя трудящихся-верующих.

И, наконец, в-третьих. На чём основывается деятельность любой левой организации? На программе (кроме тех случаев, когда её просто нет) и на уставе. Может ли верующий человек, тем более ни на йоту не воцерковлённый, разделять нашу политическую, экономическую, социальную и культурную программу? Безусловно. Тут я могу говорить точно, ибо, предлагая своим знакомым христианам (с левыми убеждениями) ознакомиться с программами или программными заявлениями целого ряда левых организаций, в том числе и РПК, я не услышал с их стороны существенных возражений, кроме тех, которые звучат из уст сторонников одной тенденции в адрес сторонников другой. И, вполне естественно, кроме их главной претензии по поводу требования обязательно быть сторонником атеизма, чтобы являться членом партии. То же касается и уставов. Лично я здесь согласен с мнением лидера шведской компартии Цета Хёглунда: если религиозно-верующий человек разделяет Программу и Устав партии, то нет никаких причин отказывать ему в членстве в ней. Философские и религиозные расхождения, в силу их абстрактного характера, обычно занимают так мало места в жизни политических партий, что не смогут стать поводом к каким-либо расколам или фракционным интригам. Цета Хёглунда за эти мысли (а также за позицию по вопросу о "едином фронте") в 1924 году исключили из компартии (и вместе с ним ушло и большинство КПШ). Мне же после написанного остаётся лишь надеяться, что я не разделю его судьбу. 

Обсудить можно здесь

март 2012 г.

Иван Бирюков