За этой преамбулой вполне логично выглядел бы переход к рассмотрению сначала основных направлений пропагандистской работы, а затем и мер по ее организационному обеспечению. Однако, представляется необходимым в предварительном порядке рассмотреть хотя бы контурно, в самых общих чертах вопрос об основном содержании нынешнего противостояния коммунистической и буржуазной идеологий.

Оговорим сразу, что речь не идет о пересмотре (не только радикальном, но даже частичном) основополагающих марксистских взглядов на природу капитализма, на те имманентные этой общественной формации черты, которые предопределяют ее сход с исторической арены. Напротив, на сознательной памяти автора этих строк еще, пожалуй, никогда влияние такого фактора, который Владимир Ильич определял как "не по-школярски просвещающий ход событий", не проявлялось столь отчетливо, как в последние годы. И дело не только в возросшем в последние годы под влиянием мирового финансового кризиса интересом к "Капиталу" Маркса. Гораздо важней то, что по признанию нашего бывшего (а возможно, и будущего "всенародно избранного"), крупный бизнес не заинтересован в инвестировании проектов, обеспечивающих инновационный прорыв, но не сулящий, ввиду большой продолжительности инвестиционного цикла, быстрые сроки окупаемости инвестиций.

В этом же контексте можно рассматривать высказывание бывшего министра финансов в правительстве Ельцина, а ныне банкира и одновременно экономического обозревателя "Известий" Александра Лившица, который в одном из своих экономических обзоров отметил, что страны ввергаются в кризис ошибками правительств и неуемной алчностью капиталистов, а выходят из кризиса за счет роста покупательной способности населения. Автор этих строк уже отмечал в письме в журнал "Экономист", что если это высказывание буржуазно-либерального экономиста дополнить двумя уточнениями, первое из которых заключается в том, что речь, в основном, следует вести не об ошибках, а о злой воле (или точней об исторически обусловленной классовой ограниченности) буржуазных политиков, а второе уточнение состоит в том, что исходный посыл роста покупательной способности иногда выступает в виде необходимости штурма Зимнего дворца, Бастилии, или казарм Монкада, то с ним вполне можно согласиться. Но Маркс был прав не только тогда, когда показывал, что действие закона тенденции нормы прибыли к понижению в исторический перспективе неумолимо приводит к тому, что капитализм из двигателя научно-технического прогресса превращается в его тормоз. Он был прав и тогда, когда говорил, что развитые страны своими достижениями показывают странам отстающим их будущее. Если современные российские политики, экономисты, обществоведы различного уровня под влиянием нынешних экономических и социальных реалий отечественной действительности только сегодня начинают всерьез осмысливать некоторые фундаментальные истины, то на Западе этот процесс начался на несколько десятилетий раньше. Достаточно вспомнить, что экономическая политика, проводившаяся в США в период президентства Рейгана и получившая название "рейганомика", имела в основе как раз стремление создать для среднего и крупного бизнеса систему экономических стимулов обновления производства, где кнут в виде развитой системы предельных цен и штрафных налоговых санкций за их превышение эффективно сочетался с пряником в виде снижения налогов за улучшение показателей по рентабельности, номенклатуре, качеству продукции и т.д. В этой же связи следует рассматривать тенденцию к созданию в развитых странах (а в последние годы также и в России) вертикально-интегрированных производственных структур (ВИСов). Ведь смыл объединения под единой административной крышей совершенно различных в техническом и технологическом отношении предприятий, объединенных единой задачей выпуска конечной продукции, например, по формуле "от предприятий по производству комплектующих для пропашных тракторов и зерноуборочных комбайнов до зернохранилищ и овощных баз", или "от рудника по добыче железной руды до обеспечения строительных площадок профильным прокатом" призвано обеспечить создание и функционирование экономической системы, при которой каждое отдельное звено общей производственной цепочки (включая выпускающее конечную продукцию) не извлекает никакой прибыли в процессе производства своей части продукции; совокупная прибыль от реализации конечной продукции распределяется между отдельными предприятиями, входящими в ВИСы, исходя из общих для всей производственной структуры задач по развитию производства отдельных предприятий, необходимости материального поощрения производственного персонала, реализации социально-культурных мероприятий, одним словом, в этом смысле речь идет о реализации тех принципов, которые в СССР внедрялись (к сожалению, не самым успешным образом) в ходе "косыгинской реформы".

Здесь представляется интересным, что за последние примерно полвека человечество в историко-диалектическом плане столкнулось с явлениями, внешне напоминающими процессы конвергенции. Так, если с конца 50-х годов в ряде европейских соцстран, а в Советском Союзе с середины 60-х годов проводились реформы, предусматривавшие использование, как для планирования, так и для оценки показателей хозяйственной деятельности предприятий и реализации принципа материальной заинтересованности работников стали использоваться такие рыночные инструменты как прибыль, рентабельность, оборачиваемость оборотных средств, фондоотдача и т.д., то создание в развитых капстранах государственных частных или смешанных структур, функционирующих по схемам вертикальной интеграции, роль рыночных инструментов не исключает и, пожалуй, даже не снижает, а только локализует сферу их использования и снижает уровень чисто рыночной мотивации в большинстве производственных звеньев, или точнее, меняет традиционную форму экономической заинтересованности с парадигмы "что хорошо нам, должно быть хорошо для всех" на парадигму "что выгодно всей корпорации, то выгодно каждому входящему в нее предприятию" (во всяком случае, так это мыслится теоретически). Можно, конечно, говорить о том, являются ли ВИСы той последней ступенькой, которая уже не оставляет "зазора" между капитализмом и социализмом, или капитализм способен еще породить какие-то новые или найти способы эффективного использования традиционных форм организации производства. Это может и, видимо, должно стать предметом отдельных исследований марксистских экономистов. Но, представляется, что сегодня отнюдь не только перед РПК, а перед всем российским коммунистическим движением в целом стоят два вопроса и в теоретическом и в конкретно-политическом отношении гораздо более важные, от решения которых зависят как успешность нашей пропагандистской деятельности, так и повышение политической влиятельности до того уровня, когда ни у каких наших временных союзников и попутчиков не сможет возникнуть соблазна хищнически-паразитарно использовать наш потенциал, взамен не давая ничего.

Первый из этих вопросов заключается в том, являются ли описанные выше конвергентные тенденции в экономике таковыми по своей сущности?

Второй вопрос является, на наш взгляд ключевым в противостоянии коммунистической и буржуазной идеологий. Сегодня, на фоне мощнейших кризисных толчков, сотрясающих мировую капиталистическую систему, в условиях, когда элементарная научная объективность вынуждает даже апологетически настроенных буржуазных экономистов говорить об органических пороках капитализма, формула защиты буржуазного строя все более отчетливо приобретает вид: "капитализм несовершенен и даже порочен, но он безальтернативен, человечество никогда не сумеет создать системы общественной жизни более совершенной, поэтому максимум, что можно сделать, это создать развитые механизмы социальных гарантий, обеспечивающих выживание людей в кризисные периоды".

Представляется, что сегодня именно здесь проходит главная и, очевидно, исторически последняя линия буржуазной обороны.

На наш взгляд, такая постановка ключевого вопроса снимает (или перемещает в разряд второстепенных) вопрос о конвергентных тенденциях. В пользу такого предположения свидетельствует, во-первых, та бескомпромиссность, с которой, несмотря на признание у капитализма неизлечимых пороков, буржуазные апологеты говорят о нем, как о вершине творения общественной мысли. Иными словами, не только о пересмотре всей суммы взглядов на рыночные отношения как на базовый идеологический концепт, но даже о сколько-нибудь существенном сужении сферы действия товарно-денежных отношений нет и речи. Попутно представляется целесообразным рассеять одно модное ныне заблуждение, суть которого заключается в том, что якобы расширение сферы "экономики знаний", когда наука становится непосредственной производительной силой, снижает степень коммерциализации общественных отношений. Основывается это мнение на том, что любые знания, став предметом всеобщего достояния, перестают быть товаром. Но дело в том, что научные знания и сейчас являются и 100 лет назад были товаром лишь в той мере, в какой научные работники получают зарплату за производство знаний, а научные учреждения несут расходы по содержанию и строительству зданий, закупке лабораторного оборудования, выплате зарплаты и т.д. Все пользователи - школьники, студенты, читатели - информацию получают бесплатно. Но они платят за пользование носителями информации - книгами (вспомним знаменитое пушкинское "не продается вдохновенье, но можно рукопись продать"), телевидением, радио, Интернетом. Конечно, с точки зрения формирования общественного сознания, если в стране создать широкую сеть библиотек, которыми читатели могут пользоваться бесплатно, или за символическую плату, то это породить представление о том, что не только знания, но и доступ к ним практически бесплатен, но это будут иллюзорные представления, поскольку реально кто-то - государство или меценаты должны будут нести расходы на содержание этих библиотек, так что снижение уровня коммерциализации может происходить лишь в сознании читателей - фактор, безусловно, позитивный, но как всё субъективное - неустойчивый.

Но говорить о конвергентных тенденциях представляется некорректным не только по изложенным выше соображениям, Дело в том, что, как свидетельствует двадцатилетний период после распада СССР и мировой социалистической системы, этот социальный катаклизм послужил сигналом буржуазии Запада для свертывания систем социальных гарантий, включая ужесточение пенсионного законодательства, вывод ряда производств из европейских стран в развивающиеся страны во имя увеличения прибылей капиталистов, сопутствующий рост безработицы и т.д. Иными словами, можно с полным основанием утверждать, что взятые буржуазией Запада на вооружение, начиная с 30-годов кейнсианство ("лучше добровольно поступиться частью, чем потерять всё") носит характер вынужденной тактической уступки и природу капиталистического общества не меняет. Еще менее корректно было бы рассматривать как проявление конвергентных тенденций реформы, проводившиеся в СССР и других социалистических странах, начиная с 50-х годов. Ведь деформациям может быть подвергнуто лишь то, что существует, а в рамках мировой соцсистемы (МСС) социализм, безусловно, существовал как официальное идеологическое целеполагание - полностью, как политика - частично, как экономический базис - ни в коей мере. Дело в том, что объективные исторические условия в сочетании с доставшимся от капитализма наследием, не позволили соцстранам даже сравняться с развитыми капстранами по уровню развития производительных сил, не говоря о том, чтобы превзойти его.

Из изложенного с неизбежностью следует тот вывод, что вынужденное признание учеными апологетами капитализма его органических недостатков, отнюдь не означает, что историческое противостояние коммунистической и буржуазной идеологий может быть разрешено методом бури и натиска.

Отсюда следует, что коммунистам России надо без лишней спешки - фундаментальной науке вообще противопоказана суета, но и, не теряя времени даром, серьёзно разобраться с аргументацией наших идейных оппонентов в её эзотерической части, т.е. отсеять всю пропагандистскую шелуху о том, что якобы коммунизм и тоталитаризм - это родственные понятия, о том, что ГУЛаг и гитлеровское "окончательное решение еврейского вопроса" - это явления одного порядка, и всерьёз заняться теми аргументами, которые, действительно, имеют под собой серьезную научную основу на предмет выработки ещё более строгой и убедительной системы контраргументов, т.е. нужна очень большая и разносторонняя экономико-философская работа, которая не только не под силу ни одному отдельно взятому отряду современного российского коммунистического движения, но и с большим трудом может быть выполнена сплоченным коллективным трудом (автор этих строк имеет в виду объединение усилий, а не слияние организационных структур - утрата организационной самоидентификации - вещь болезненная и таких жертв ни от кого требовать не надо).

Не вдаваясь пока в детали организационного характера (об этом ниже), отметим в предварительном порядке следующее. Исторически сложилось так, что в постсоветский период научная деятельность большинства марксистских обществоведов протекает вне организационных рамок существующих коммунистических организаций, а политико-пропагандистская деятельность товарищей, в организациях состоящих, сводится к решению задач, безусловно, важных и серьезных, но с пропагандой достижений современной марксисткой мысли, а тем более, с прямыми "рукопашными схватками" с носителями буржуазной идеологии, как правило, не связанных.

Яркой иллюстрацией справедливости высказанной мысли является то, что в упоминавшейся выше телепередаче "Суд времени", антибуржуазная сторона представлена не кем-либо из коммунистических лидеров, а С. Кургиняном, чьи взгляды, мягко говоря, трудно назвать последовательно марксистскими и строго научными.

Будучи реалистами, мы не можем не признать, что разработка теоретических проблем марксизма применительно к динамике меняющейся картины современного мира, нам не по силам; что же касается пропаганды новейших научных достижений марксистской мысли, то отказываться от этого, мы просто не имеем права.

Отсюда вытекает содержание стоящей перед нами комплексной триединой задачи.

1. Тщательное осмысление наиболее сильных аргументов идеологов антикоммунизма (подобно тому, как опытные прокурорские работники перед передачей уголовного дела в суд пытаются выявить уязвимые места в конструкции обвинительного заключения с позиций сильного, высококвалифицированного адвоката).
2. Постановка перед марксистскими теоретиками задач по вооружению нас контраргументами, причем здесь возможны два варианта - при наличии соответствующих теоретических наработок, речь должна идти просто о передаче информации во всех версиях - электронной, бумажной, аудиовизуальной, а при отсутствии или дефиците наработок, речь должна идти о постановке задач на проведение соответствующих исследований (хотя этот вариант маловероятен, чаще речь может идти о поиске литературных источников и переводов с иностранных языков).
3. Использование полученных данных для подготовки пропагандистских материалов во всех возможных версиях.

1. Ограниченность природных ресурсов, не позволяющая в полном объеме удовлетворить материальные потребности населения планеты.
2. Краткость человеческой жизни в сочетании с занятостью людей в активном возрасте бытовыми заботами не позволяет человеку в полной мере развить и реализовать свои способности.
3. Та же невозможность полного раскрытия человеческого потенциала делает иллюзорной возможность перехода (хотя бы даже через ряд промежуточных этапов) от государственного управления к общественному самоуправлению, поскольку никакой вид деятельности, тем более такой сложный, как управление, дилетантизма не терпит, а профессионализм не может стать всеобщим достоянием.

Оговоримся сразу - речь идет о вопросах не только принципиальных, но и очень трудных для разрешения. Те, кто не ищут ответа на эти вопросы, и даже не ставят их, те не коммунисты, те - левые социал-демократы, даже, если они вместо Библии будут на "Капитале" или "Манифесте" клясться в обратном и делать это совершенно искренне. Более того, представляется, что низкая теоретическая разработанность и, что не менее важно, недостаток внимания, который уделяется этим вопросам в пропагандистской деятельности (не только в российском, но и в международном масштабе), приводит к тому, что люди, будучи не только активными поборниками идей социальной справедливости и вполне соглашаясь с базовыми положениями марксизма (включая не только его философскую и экономическую, но и пролетарско-революционную компоненту), считает для себя более реалистичным в пропагандистском смысле позиционироваться в качестве левых социал-демократов.

В самом начале 90-х годов у истоков зарождающегося постсоветского коммунистического движения мы поступили правильно, зафиксировав лишь общее о том, что коммунизм явится результатом длительного процесса развития общественных производительных сил на основе внедрения самых передовых достижений научно-технического прогресса; при этом мы не предпринимали попыток детализации ни с точки зрения выработки конкретных шагов, ни с точки зрения оценки каких-либо временных показателей, как в целом, так и по отдельным стадиям. Тогда нам просто недосуг было этим заниматься, но сейчас пора понемногу переходить к прорисовыванию сначала общих контуров, а потом деталей.

Отсюда вытекают задачи, которые нам следует поставить перед нашими марксистскими теоретиками.

Во-первых, это материалы, касающиеся методологии определения и наработок по количественным характеристикам научно-обоснованных потребностей в питании, одежде, питьевой воде, жилье и т.д. с разбивкой по регионам для учета климатических и национальных особенностей (такого рода материалы в принципе имеются).

Во-вторых, статистические данные о современном уровне удовлетворения этих потребностей глобально и по регионам.

В третьих, данные о возможностях не в ущерб экологическому равновесию увеличения продовольственной и промышленной продукции (применительно к продовольственной продукции - как экологически чистой, так и генномодифицированной, применительно к материалам - как природным, так и искусственным).

В четвертых, данные (хотя бы на уровне полуфутурологических прогнозов) о возможных сроках получения и начала промышленного использования практически неисчерпаемых источников ядерного топлива (речь идет о термоядерном синтезе).

В ходе дискуссии и в процессе работы этот перечень, конечно, может быть дополнен.

На основании информации по данной группе вопросов можно будет делать заказ на группу вопросов, связанных с регулированием демографических процессов, начиная со статистических данных о рождаемости и смертности, и кончая материалами по уже имеющемуся опыту регулирования. Напомним, что когда уже после смерти Маркса Каутский в одном из писем Энгельсу ставил вопрос о том, хватит ли на Земле ресурсов для обеспечения населения Земли по коммунистическим стандартам, Энгельс ответил, что не надо этот вопрос решать за будущие поколения, они сами будут решать, как им регулировать численность. Сегодня (сто с лишним лет спустя) этот вопрос, безусловно, назрел и нуждается в том, чтобы, по крайней мере, приступить к его решению.

Вопрос о преодолении противоречия между краткостью человеческой жизни и задачами всестороннего раскрытия человеческого потенциала, видимо, должен в научном плане рассматриваться с трех точек зрения, что предполагает необходимость ставить задачи не только перед марксистскими обществоведами, но и перед учеными-естественниками безотносительно к их идейным убеждениям.

Во-первых, перед биологами и медиками нужно поставить вопрос о снабжении информацией по работам в области продления человеческой жизни и перспективах внедрения научных достижений в практику. При этом, в данном случае, поскольку мы будем иметь дело с профессиональными естественниками, но не с профессиональными обществоведами или пропагандистами, им необходимо будет особо разъяснить цель получения информации, чтобы обеспечить тенденциозность (в позитивном смысле) подбора материалов.

Во-вторых, нужна информация о новейших научных разработках (для пропагандистских целей, неважно, - отечественных или зарубежных) о том, какова может быть в исторически обозримой перспективе минимально необходимая продолжительность рабочего времени, а также об оптимизации системы торговли и бытового обслуживания в целях высвобождения времени трудящихся для духовного и физического развития, видимо, особый интерес в этом смысле должна представлять система мер, обеспечивающая возможность в вопросах воспитания детей сосредоточиться, преимущественно, на креативно-духовной сфере (где роль родителей всегда должна быть доминирующей) при одновременной оптимизации (естественно, не к сведению к нулю!) затрат времени на питание, медобслуживание и т.д.

В этой связи даже напоминать не надо, все и так знают, насколько неудовлетворительно у нас состояние дел в этой области и в количественном и в качественном отношении. Создание не общедекларативной, а содержательной концепции, претворение которой обеспечило бы возможность трудящимся (в первую очередь, речь идет, конечно, о представительницах прекрасной половины) успешно сочетать задачу воспитания в средней семье 2-3 здоровых, гармонично развитых ребят с возможностью собственной самореализации, то это весьма существенно повысило бы влияние коммунистов. Задача трудная, даже в теоретическом отношении, но достойная, а главное, очень важная!

И, наконец, третий момент, важность которого определяется не только его теоретической значимостью и сложностью, но и его непреходящей политической актуальностью.

Лозунг "Заводы - рабочим!" на протяжении всего постсоветского почти уже 20-летия неизменно наличествует и в плакатной и в голосовой версиях на наших майских и ноябрьских манифестациях. Но в действительности, этот ключевой вопрос социалистической революции у нас теоретически разработан, если уж очень мягко говорить, очень слабо. Давайте вспомним, что когда Владимир Ильич, находясь в своем последнем подполье, занимался разработкой этой проблематики, его представления сводились к тому, что рабочие, "отработав 8-часовой урок", будут заниматься вопросами управления производством. При этом он исходил из неверного представления, что в условиях высокоорганизованного производства задачи управления будут "просты, как четыре действия арифметики". Его здесь не в чем упрекать, он на тот момент не имел никакого опыта хозяйственно-управленческой деятельности. Но за весь постленинский период вся мировая марксистская теория так и не дала сколько-нибудь ясного ответа хотя бы на один, но зато основной вопрос: каков должен быть уровень подготовки для основной массы трудящихся в сфере экономики вообще, и в вопросах управления, в частности, чтобы они могли заниматься вопросами производственно-хозяйственной деятельности на уровне своего предприятия, своей отрасли и народного хозяйства в целом (масштаб участия, разумеется, будет зависеть от способности, знаний и опыта). Поясню на примере, о чем, в принципе, может идти речь. Если, например, на площадке строительства заводского цеха случилась авария - произошло полное или частичное обрушение железобетонного или металлического каркаса, то ведущие следствие работники в следственных органах в вопросах строительства, конечно, являются дилетантами (наличие у кого-либо из них наряду с юридическим второго, строительного образования, в принципе, возможно, но совершенно не обязательно, во всяком случае, закон этого не требует). Так вот, они, разумеется, не могут самостоятельно ответить на вопрос, что явилось причиной аварии - ошибка при проектировании, наличие дефектов в строительных конструкциях, некачественное выполнение монтажных работ и т.д. Но они не должны быть дилетантами до такой степени, чтобы быть не в состоянии сформировать экспертную группу и квалифицированно поставить перед ними вопросы, ответы на которые обеспечат установление истины. Аналогично, люди, не являющиеся профессионалами в экономике, должны все-таки обладать таким минимумом экономических знаний (а это проще, чем в приведенном примере со строительством), потому что на основании жизненного опыта быть немножко знатоком строительной механики или свойств железобетона нельзя, а экономистами мы все по жизни немножко являемся, хотя бы на уровне планирования семейного бюджета, который позволял бы им квалифицированно ставить вопросы перед теми, кого они считают заслуживающими доверия в качестве экспертов, и на этом основании делать правильные выводы.

Кроме того, представляется, что Владимир Ильич излишне оптимистично оценивал возможность людей, отработавших восьмичасовой рабочий день, заниматься такой серьезной вещью, как экономика.

Конкретные задачи, которые следует поставить по данному направлению, касающиеся концепции экономического образования, формирования по предприятиям и отраслям органов "экономического народного контроля", прав и обязательств этих органов, ротации состава, частичного освобождения от выполнения от основных обязанностей и т.д. - все эти вопросы, разумеется, должны стать предметом самой серьезной дискуссии. Но представляется необходимым акцентировать внимание на следующем.

Среди обозначенных в предложенном материале направлений теоретических исследований, сбора информации и пропагандистских усилий, призванных в совокупности развеять широко распространенный и получивший после распада СССР дополнительные жизненные соки миф об утопичности коммунизма, о принципиальной недостижимости коммунистических идеалов, на наш взгляд, нет неважных или второстепенных элементов. Но, повторимся, нет элемента более актуального. Ведь, если проблемы демографии, ресурсов земных недр, энергетики, экологии и т.д. при их значимости и даже судьбоностности для человечества, так или иначе, относятся к категории "вечных", и многими во времена относительной стабильности воспринимаются с философской сдержанностью (что никак не отменяет необходимости всерьез этими проблемами заниматься, поскольку острые и содержательные дискуссии именно на этом поле способны не только вывести из спячки интеллектуальную элиту, но и обеспечить среди ее представителей распространение марксистских идей), то со значимостью вопроса о власти и контроля над ней, вообще говоря, все ясно без особых комментариев. Представляется, что широкая теоретическая дискуссия и активная пропагандистская работа по этому вопросу будет способствовать донесению до сознания широких масс трудящихся таких истин, как: