|
Как Анджей Вайда сам себя гильотинировал
Великий польский кинорежиссер Анджей Вайда отметил 6 марта свой 85-летний юбилей. В добром здравии, с орденом от исполняющего ныне обязанности президента РФ Дмитрия Медведева. По тому, что сделано им за долгую творческую жизнь, мэтр безусловно останется в истории культуры XX века.
Уже его дебют - драма о Варшавском восстании "Канал" - был отмечен эмоциональным, фирменным стилем. Полное свое воплощение он нашел в следующем фильме Вайды, снятом по роману Ежи Анджеевского "Пепел и алмаз". Хороша литературная основа, превосходна игра актеров, прежде всего, Збигнева Цибульского, но главное - это новый художественный язык, новая эстетика, немного напоминающая по своим приемам первые ленты Сергея Эйзенштейна, "Стачку", "Броненосец Потемкин". В убийстве вернувшегося из гитлеровского концлагеря коммуниста Тадеуша Щуки - не нацистом вовсе, а таким же подпольщиком, только из числа сторонников буржуазной власти - убийстве в мае 1945 года, в самый День Победы отразилась вся трагическая судьба послевоенной Польши. Коммунист, умирающий на руках своего убийцы...
Особенности истории страны, которая, как похвалялась шляхта, была "сильна своим неустройством", феодальной анархией, всевластием крепостников-магнатов и костела, страны, пережившей три раздела и разгром трех освободительных восстаний, не могли не сформировать совершенно особый национальный характер. Гордый и надменный, тщеславный до потери сознания, мало способный к обычному рутинному труду, но готовый отдать свою и чужую жизнь ради некоей высшей цели - и в то же время уязвимый, нуждающийся в сострадании и сочувствии, ироничный. Тот, который мы видим в филигранной игре Цибульского. Который так тонко прочувствовал и выразил в своих строках Булат Окуджава:
Потертые костюмы сидят на нас прилично,
И плачут наши сестры, как Ярославны, вслед,
Когда под крик гармоник уходим мы привычно
Сражаться за свободу в свои семнадцать лет.
Прошу у вас прощенья за раннее прощанье,
За долгое молчанье, за поздние слова...
Нам время подарило большие обещанья,
От них у нас, Агнешка, кружится голова.
"Пепел и алмаз" - фильм чувственный и одновременно очень обостренный. Действие нарастает стремительно. Отрывистые куски, перескоки. Монтаж усиливает, говоря словами Виктора Шкловского об Эйзенштейне, "резкие столкновения смыслов и смысловых кусков", жестко подводит к неизбежному финалу. Гибнет коммунист Щука - и гибнет в своем, кажется, бесконечном забеге от преследователей среди болтающихся на ветру белых простыней на пустыре его убийца. А остальные кружатся под полонез Огинского в вальсе прощания с довоенной Речью Посполитой, со старым миром, который, казалось бы, никогда не победит таких, как Тадеуш Щука...
Затем были "Пейзаж после битвы" и насквозь антибуржуазная по духу экранизация романа Владислава Реймонта "Земля обетованная" с Даниэлем Ольбрыхским, "Человек из мрамора" с Ежи Радзивиловичем... История простого рабочего, отдавшего все, что имел - здоровье, семейное счастье, даже свободу - тому делу, в справедливость которого он свято верил. Сочетание игрового кино с кадрами кинохроники, черно-белая цветовая гамма усилили эффект подлинности, сопереживания, сочувствия к тем, кто фактически создал новую страну, "вторую Польшу", превратив за годы народной власти отсталое европейское захолустье в развитую промышленную державу.
Резкий поворот в творчестве Вайды совпал с социально-политическим кризисом 1980-81 года, когда возглавляемый им Союз польских кинематографистов оказались на стороне разномастных антикоммунистов, клерикалов, русофобов и антисемитов, группировавшихся тогда вокруг профсоюза "Солидарность". После приостановления деятельности Союза на время военного положения Вайда снимает "Дантона" с Жераром Депардье и Войцехом Пшоняком в роли Робеспьера. Это был в полном смысле иной Вайда, создавший фильм-катастрофу. Катастрофа случилась с великим режиссером, уверовавшим, что вся история якобинской диктатуры суть ничто иное, как соперничество честолюбий, подменившим объективную логику классовой борьбы конфликтом интересов и несходством темпераментов ведущих революционеров. Символичен финал: Робеспьер гильотинирует Дантона, чтобы вскоре последовать за ним. На самом же деле в этой ленте Вайда, образно говоря, гильотинировал самого себя, отказавшись от своей прежней эстетики и своих прежних политических пристрастий.
Дальнейшее было предопределено: недолгое заседательство от "Солидарности" в сенате буржуазной Польши, множество кинолент и театральных постановок, ни одна из которых, за исключением, быть может, снятой по новелле Ежи Анжеевского "Страстной недели", и близко не дотягивает до уровня прошлых шедевров - и, наконец, "Катынь". Разбирать ее подробно с точки зрения соответствия историческим реалиям бессмысленно. Вспомним лишь два эпизода. Сотрудник НКВД, блестяще сыгранный Сергеем Гармашом, отправляется на войну с Финляндией... после ликвидации польских офицеров, жандармов и тюремщиков, то есть не ранее середины апреля 1940 года. Неужто никто не подсказал пану Вайде, что перемирие с Финляндией было заключено за месяц до этого, тогда же и прекратились военные действия... Или сцена на мосту - поляки между гитлеровскими танками и частями РККА. Неужели никто не сообщил пану Вайде, что Брестская крепость и город Брест были практически без боя сданы польским командованием танкистам генерала Гудериана, который затем передал его подошедшим с опозданием подразделениям комбрига Семена Кривошеина? Уровню исторической неправды полностью соответствует и слабость художественных средств. Такое впечатление, что рука великого режиссера устала, новых идей нет, а символы и образы обречены повторяться.
Печально... Но в день юбилея мы вспоминаем, в первую очередь, о том что сделал для мирового и польского кино 50-х - 70-х годов товарищ Вайда. На фоне "Пепла и алмаза", "Земли обетованной" и "Человека из мрамора" все эти "катыни" и "дантоны" - не более чем трагические политические ошибки и печальные эстетические провалы. Теперь уже пана Вайды. Который, отказавшись от высокого звания "товарищ", гильотинировал свой огромный талант.
Другие ссылки по теме:
|
rpk@len.ru
