Rambler's Top100

РПК
Российская Партия Коммунистов

(Региональная Партия Коммунистов)
 
English
Deutsch

Коммунист Ленинграда

Советское Возрождение

 

Mail to Webmaster rpk@len.ru

Группа РПК
в Контакте

ЖЖ РПК

TopList

 

"Шпион": об одной неправде

"У нас в народе издавна любят чекистов, слагают о них легенды. Кто наши первые чекисты? Три богатыря во главе с Ильей Муромцем, бережно охранявшие рубежи нашей Родины... От Ильи Муромца до Штирлица... простирается простор мифологического энтузиазма чекистской темы". Не знаю наверняка, но вполне допускаю, что описанными известным отечественным писателем Виктором Ерофеевым соображениями могли руководствоваться и создатели фильма "Шпион", телепремьера которого на канале "Россия" - четыре серии подряд - явилась, наряду с традиционными крестными ходами и "Русскими маршами", главным идеологическим событием новоявленного государственного праздника, именуемого непонятно почему "Днём народного единства".

Фильм этот, являющийся довольно точной по духу и даже деталям экранизацией "Шпионского романа" Бориса Акунина, уже успел пройти в усеченном формате на киноэкранах и сейчас впервые явлен полностью более широкой аудитории. Смотрится неплохо, с интересом, хотя для специалистов заметны повторы в демонстрации эстетики сталинского "большого стиля", освоенные ещё в 1992 году в кинофильме "Прорва" сценаристом Надеждой Кожушаной и режиссером Иваном Дыховичным, к сожалению, безвременно ушедшими.То, что выглядело в "Прорве", посвященной примерно тому же предвоенному периоду, показывающей ту же самую целевую группу - сотрудники Главного управления государственной безопасности Народного комиссариата внутренних дел Союза ССР (ГУГБ НКВД), в просторечии "чекисты", использующей схожие сюжетные перипетии (любовь женщины из дворян, ненавидящей Советскую власть и советский быт, к выходцу из простонародья, бессмысленная гибель "солдат Дзержинского", полная абсурда и беспримерной тоски атмосфера массовых репрессий), как новое, интересное, смелое, двадцать лет спустя в "Шпионе" смотрится как жалкая копия, не сумевшая подняться выше добросовестного повторения сценарных открытий и режиссерских приёмов первопроходцев. Это впечатление вторичности не в состоянии скрыть ни хорошая добросовестная операторская работа, ни применение спецэффектов наподобие мифической высотной Москвы, Дворца Советов, так и не построенного из-за начавшейся войны.

Актерский ансамбль подобран удачно и толково, хотя многим из "звёзд" сценарный материал и его режиссерская трактовка, сделанная Алексеем Андриановым, просто не оставляют пространства для раскрытия своих дарований, которые, как мы знаем по другим кинолентам или телепроектам, гораздо шире и многогранней, нежели то, что они показали в "Шпионе". Это относится и к Сергею Газарову в роли Берии, и к Михаилу Филиппову, играющему Сталина, и в особенности к превосходной актрисе Виктории Толстогановой. Её роль, по большому счёту, не менее трагическая, нежели старшего майора госбезопасности Алексея Октябрьского (Федор Бондарчук). Но если Октябрьский гибнет в финале от руки своих, то Ираида Петракович из-за любви к офицеру абвера Вассеру (Владимир Епифанцев) становится на путь предательства и умирает, спасая своего любовника, от его же безжалостной руки: шпион, как истый профессионал, "зачищает хвосты". Своё чувство актриса играет полунамеком, игрой глаз, скупой мимикой, но начинаешь верить, что такая дикая, чисто животная страсть превратила "неинтересную женщину" во врага своих товарищей и своей страны. Впрочем, переход от доносов на соседей по коммуналке ради "освобождения жилплощади" до работы на абвер дался персонажу Толстогановой, похоже, без особых душевных мук, как и сотрудничество с нацистской разведкой "жертве голодомора и сталинских депортаций" Степану Карпенко, добротно сыгранному Андреем Мерзликиным. Все эти явления и подобные типажи вполне могли существовать в предвоенные годы и позднее. Однако, на более или менее правдоподобном фоне в "Шпионе", как, впрочем, и в романе-первоисточнике, начинают всё больше и больше проявляться мотивы сугубо идеологические, демонстрирующие социальный заказ нынешних власть и деньги имущих. Мотивы, внешне напоминающие "правду", но по сути своей являющиеся её противоположностью - и в контексте показанного на экране времени, и с точки зрения исторической истины.

Помимо вышеупомянутой "кулацкой правды" бывшего "парубка и селянина" Степана Карпенко, осуждение "преступной" практики большевизма и, в конечном счете, Октябрьской революции с позиций "высокой" общечеловеческой морали в её церковной разновидности исходит от санитарки Надежды Сориной (Анна Чиповская) и её отца, профессора-дворянина (прекрасная характерная роль Дмитрия Назарова). И не зря, ох не зря гибнет от руки своих товарищей старый чекист Октябрьский не где-нибудь, а в Безбожном переулке, не зря накануне своей смерти отвергает он принцип "уму подвластно всё", предлагая руководствоваться своему подчиненному и ученику Егору Дорину (Данила Козловский) совсем иными жизненными правилами. И отнюдь не случайна оговорка профессора Сорина в разговоре с тем же Дориным, что царское самодержавие, оказывается, "открывало всем дорогу наверх, кто работать хотел", что оно потому и "переносимо" было, что де-от бога шло, "естественным путём", а вот Советская власть...

Тут-то сразу многое становится на свои места: политический заказ, дата премьерного телевизионного показа, выбранная отнюдь не случайно, господствующая в фильме идейная тенденция, формирующая общее настроение зрителей после просмотра картины. От лобового антикоммунизма, простого, как тупая агитка "Голосуй или проиграешь!" образца 1996 года, правящие круги перешли к более тонкой, психологически более действенной пропаганде. Не столько впрямую, сколько опосредованно: в публицистике, "исторических" исследованиях, средствами искусства. Фильм "Шпион" относится, на мой взгляд, к их числу. С полным на то основанием.

Я уже цитировал выдержки из старого, восьмилетней давности, текста Виктора Ерофеева. Думаю, рецензируя фильм "Шпион", не обойтись без ещё одной его мысли: "По сути дела, именно чекисты были наиболее последовательными государственниками внутри властных структур всесоюзной колыбели мировой революции. Пока партия бесконечно колебалась между идеологическими мифами и государственным строительством, чекисты уже с конца Гражданской войны становятся умной организацией государственного порядка с гибкой кадровой политикой и многочисленными инициативными предложениями, которые простонародно можно было бы обозвать провокациями. Огромное обаяние этой организации, сумевшей в 1920-е годы создать видимость экономической свободы (НЭП), подчинить себе или просто-напросто организовать эмигрантские центры, хорошо почувствовала на себе русская интеллигенция. Запугав (порой до смерти) непослушных, отправив философов за границу, чекисты нашли возможность работать с колеблющимися элементами, вступили в тесный контакт с творческой элитой. Со своей стороны, Горький, Маяковский, Бабель и сколько еще других писателей дружили с чекистским руководством. История подлинных взаимоотношений интеллигенции и чекистов еще не написана. Не написана и трагическая история самих чекистов, которые, отдав коммунистическому государству свои способности, разгромив Церковь и кулаков, были вынуждены пытать и убивать своих же товарищей в годы великого сталинского террора. Однако, несмотря ни на что, чекисты создали о себе миф всевидящей и всезнающей карающей организации, который пережил распад СССР. Теперь, когда мы не можем рассчитывать на народный энтузиазм, либеральные партии и честные симпатии Запада, приходится признать, что единственной силой современной России оказывается воля к порядку и самосохранению".

А это уже - вполне четкая и прямая идейная линия, весьма удобная для "творческого" восприятия советского прошлого ради интеграции его "государственнических фрагментов" в некое "общее, имперское" прошлое тысячелетней России. Разумеется, без большевиков и Ленина, без Октября и Советской формы народоправства, вообще без революционных и демократических традиций отечественного освободительного движения. Это - на свалку, а всё остальное нынешняя "элита" надеется переварить и приспособить под свои нужды. Сознательно игнорируя, если вернуться к проблематике сериала "Шпион", ныне известные и вполне доступные факты о том, что представляло собой руководство ГУГБ НКВД. Не буду утомлять читателей цифрами, однако стоит упомянуть, что на момент вступления на пост наркома Николая Ежова (то есть на 01.10.1936 года) "старых чекистов", начинавших работать ещё с Феликсом Дзержинским, в центральном аппарате и во главе республиканских наркоматов и региональных управлений было 92%, вступивших в большевистскую партию до революции - 14,5% и в революционном 1917 году - более 27%. То самое поколение старшего майора госбезопасности Октябрьского. На 01.07.1939 года, после бериевского разгрома наркомата, стартовавшего в полной мере в октябре 1938 года, картина совершенно иная: в руководстве ГУГБ НКВД сотрудников с дореволюционной большевистской партийностью не осталось ни одного, вступивших в ряды РСДРП (б) в 1917 году - менее 2%, "старых чекистов" - менее четверти.

Об этом процессе - истреблении сознательных большевиков, людей, прошедших школу революционной борьбы, подполье, тюрьмы, то есть тех, кто, по словам Николая Бухарина, мог быть с полным основанием отнесен к "новому типу русского человека - инициативного, подвижного, энергичного, быстро выходящего из любого затруднения... Чекист - наиболее законченный тип такого человека!" - создатели фильма могли бы сказать во весь голос. Возможности такие у них были. Они пошли иной дорогой. Рассуждения Октябрьского, его печальный финал использованы для максимальной дискредитации жизни и веры тех, кто создавал советские органы государственной безопасности. Оно и понятно: на их место пришли те самые безыдейные "государственники", наследники которых ныне вполне комфортно и вольготно чувствуют себя у руля капиталистической России. Неудивительно, что нынешние спецслужбы буржуазного государства являются "чекистами" лишь в глазах своих либеральных оппонентов. По сути дела, по методам, по социальным функциям, им куда ближе царская охранка, защищавшая классовые и сословные интересы тогдашних российских верхов, помещиков, капиталистов, правящей бюрократии. В те времена в простом народе о служащем царского сыска бытовало такое мнение: "Его называли охранником, его оскорбляли, в этом слове объединялось все худшее, что можно было найти в человеке. Считалось, что охранник - это человек, который не имеет никаких принципов, что это продажный человек, падаль человеческая в моральном смысле, вообще последний человек... Если вы возьмете аппарат полицейский любой капиталистической страны, то вы знаете, что это аппарат наиболее ненавистный среди широких масс населения. Это аппарат, который поставлен на службу очень ограниченной верхушки господствующей буржуазии. В ее интересах по подавлению всяких проявлений любого революционного движения внутри страны. Отсюда и ненависть рабочих, крестьян и интеллигентов к этому аппарату". Кто бы и как не относился к жизни и деятельности бывшего питерского мастерового, ставшего впоследствии генеральным комиссаром госбезопасности Николаем Ежовым, с этими его оценками трудно не согласиться.

...Со времен, показанных в телевизионном сериале "Шпион", прошло уже более семи десятков лет. Нет уже ни органов ГУГБ НКВД, ни страны, которую они, как могли, защищали. Память о первых чекистах втаптывается в грязь продажными писаками и "историками", работающими по найму на нынешних "хозяев" общества. Страх и ненависть до сих пор побуждают власть и деньги имущих лгать, клеветать, манипулировать цифрами, подтасовывать факты, устраивать церковный суд над большевистской моралью. И эта идейная неправда, сполна проявившаяся в "Шпионе", полностью перечеркивает все художественные достоинства, которых телесериал отнюдь не лишен.

05 ноября 2012 г.   Владимир Соловейчик
http://www.rabkor.ru/review/television/14188.html

Другие ссылки по теме:

 



Все содержание (L) Copyleft 1998 - 2024